Неточные совпадения
Раскольников протеснился, по возможности, и увидал, наконец, предмет всей этой
суеты и любопытства. На земле лежал только что раздавленный лошадьми человек, без чувств, по-видимому, очень худо одетый, но
в «благородном» платье, весь
в крови. С
лица, с головы текла кровь;
лицо было все избито, ободрано, исковеркано. Видно было, что раздавили не на шутку.
Вы что-то не весёлы стали;
Скажите, отчего? Приезд не
в пору мой?
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?
У вас
в лице,
в движеньях
суета.
Посмотрев
в лицо Самгина тяжелым стесняющим взглядом мутноватых глаз неопределимого цвета, он взмахнул головой, опрокинул коньяк
в рот и,
сунув за щеку кусок сахара, болезненно наморщил толстый нос. Бесцеремонность Пальцева, его небрежная речь, безучастный взгляд мутных глаз — все это очень возбуждало любопытство Самгина; слушая скучный голос, он определял...
«Уже решила», — подумал Самгин. Ему не нравилось
лицо дома, не нравились слишком светлые комнаты, возмущала Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно бык, большой человек
в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем,
в валенках, облепленный с головы до ног перьями и сенной трухой. Он схватил руки Марины,
сунул в ее ладони лохматую голову и, целуя ладони ее, замычал.
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха парня,
сунул ее под свои рыжие усы
в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями
в бедра и, стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза.
Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как
лицо его.
— Еду охранять поместье, завод какого-то сенатора, администратора, вообще —
лица с весом! Четвертый раз
в этом году. Мелкая сошка, ну и
суют куда другого не
сунешь. Семеновцы — Мин, Риман, вообще — немцы, за укрощение России получат на чаишко… здорово получат! А я, наверное, получу колом по башке. Или — кирпичом… Пейте, французский…
Клим промолчал, разглядывая красное от холода
лицо брата. Сегодня Дмитрий казался более коренастым и еще более обыденным человеком. Говорил он вяло и как бы не то, о чем думал. Глаза его смотрели рассеянно, и он, видимо, не знал, куда девать руки,
совал их
в карманы, закидывал за голову, поглаживал бока, наконец широко развел их, говоря с недоумением...
— Ничего неприличного я не сказал и не собираюсь, — грубовато заявил оратор. — А если говорю смело, так, знаете, это так и надобно, теперь даже кадеты пробуют смело говорить, — добавил он, взмахнув левой рукой, большой палец правой он
сунул за ремень, а остальные четыре пальца быстро шевелились, сжимаясь
в кулак и разжимаясь, шевелились и маленькие медные усы на пестром
лице.
Скрипнул ящик комода, щелкнули ножницы, разорвалась какая-то ткань, отскочил стул, и полилась вода из крана самовара. Клим стал крутить пуговицу тужурки, быстро оторвал ее и
сунул в карман. Вынул платок, помахал им, как флагом, вытер
лицо,
в чем оно не нуждалось.
В комнате было темно, а за окном еще темнее, и казалось, что та, внешняя, тьма может, выдавив стекла, хлынуть
в комнату холодным потоком.
— Оторвана? — повторил Иноков, сел на стул и,
сунув шляпу
в колени себе, провел ладонью по
лицу. — Ну вот, я так и думал, что тут случилась какая-то ерунда. Иначе, конечно, вы не стали бы читать. Стихи у вас?
Картежники явились, разделенные на обрадованных и огорченных. Радость сияла на
лице Дронова и
в глазах важно надутого
лица Ореховой, — рыженькая дама нервно подергивала плечом, Ногайцев,
сунув руки
в карманы, смотрел
в потолок.
Протирая пальцами глаза, он пошел
в двери налево, Самгин
сунул ему бумаги Туробоева, он мельком, воспаленными глазами взглянул
в лицо Самгина, на бумаги и молча скрылся вместе с Морозовым за дверями.
Недалеко от него стоял,
сунув руки
в карманы, человек высокого роста, бритый, судя по костюму и по закоптевшему
лицу — рабочий-металлист.
Он поздоровался с ним небрежно,
сунув ему руку и тотчас же спрятав ее
в карман; он снисходительно улыбнулся
в лицо врага и, не сказав ему ни слова, пошел прочь.
Он нехорошо возбуждался. У него тряслись плечи, он
совал голову вперед, желтоватое рыхлое
лицо его снова окаменело, глаза ослепленно мигали, губы, вспухнув, шевелились, красные, неприятно влажные. Тонкий голос взвизгивал, прерывался,
в словах кипело бешенство. Самгин, чувствуя себя отвратительно, даже опустил голову, чтоб не видеть пред собою противную дрожь этого жидкого тела.
Он был непоседлив; часто и стремительно вскакивал; хмурясь, смотрел на черные часы свои, закручивая реденькую бородку штопором,
совал ее
в изъеденные зубы, прикрыв глаза, болезненно сокращал кожу
лица иронической улыбкой и широко раздувал ноздри, как бы отвергая некий неприятный ему запах.
Он быстро пошел
в комнату Марины, где Кутузов, развернув полы сюртука,
сунув руки
в карманы, стоял монументом среди комнаты и, высоко подняв брови, слушал речь Туробоева; Клим впервые видел Туробоева говорящим без обычных гримас и усмешечек, искажавших его красивое
лицо.
Вся эта сцена заняла минуту, но Самгин уже знал, что она останется
в памяти его надолго. Он со стыдом чувствовал, что испугался человека
в красной рубахе, смотрел
в лицо его, глупо улыбаясь, и вообще вел себя недостойно. Варвара, разумеется, заметила это. И, ведя ее под руку сквозь трудовую
суету, слыша крики «Берегись!», ныряя под морды усталых лошадей, Самгин бормотал...
Он захлебнулся смехом, засипел, круглые глаза его выкатились еще больше,
лицо, побагровев, надулось, кулаком одной руки он бил себя по колену, другой схватил фляжку, глотнул из нее и
сунул в руки Самгина. Клим, чувствуя себя озябшим, тоже с удовольствием выпил.
На высоких нотах голос Ловцова срывался, всхрапывал. Стоял этот мужик «фертом»,
сунув ладони рук за опояску, за шаль, отведя локти
в сторону. Волосы на
лице его неприглядно шевелились, точно росли, пристальный взгляд раздражал Самгина.
Против Самгина лежал вверх
лицом, закрыв глаза, длинноногий человек, с рыжей, остренькой бородкой, лежал
сунув руки под затылок себе. Крик Пыльникова разбудил его, он сбросил ноги на пол, сел и, посмотрев испуганно голубыми глазами
в лицо Самгина, торопливо вышел
в коридор, точно спешил на помощь кому-то.
Ему представлялись даже знакомые
лица и мины их при разных обрядах, их заботливость и
суета. Дайте им какое хотите щекотливое сватовство, какую хотите торжественную свадьбу или именины — справят по всем правилам, без малейшего упущения. Кого где посадить, что и как подать, кому с кем ехать
в церемонии, примету ли соблюсти — во всем этом никто никогда не делал ни малейшей ошибки
в Обломовке.
Было два или три таких вечера, памятных своей давящей скукой, потом часовых дел мастер явился днем,
в воскресенье, тотчас после поздней обедни. Я сидел
в комнате матери, помогая ей разнизывать изорванную вышивку бисером, неожиданно и быстро приоткрылась дверь, бабушка
сунула в комнату испуганное
лицо и тотчас исчезла, громко шепнув...
Максимов терпеливо уставлял
в пролетке свои длинные ноги
в узких синих брюках, бабушка
совала в руки ему какие-то узлы, он складывал их на колени себе, поддерживал подбородком и пугливо морщил бледное
лицо, растягивая...
У верхней ступеньки они остановились на мгновение, но затем один за другим стали шмыгать мимо слепого звонаря, который с искаженным от злобы
лицом совал наудачу сжатыми кулаками, стараясь попасть
в кого-нибудь из бежавших.
В это самое время из-под моста вдруг появляется,
в одной грязной дырявой рубахе, какое-то человеческое существо с опухшим бессмысленным
лицом, качающейся, ничем не покрытой обстриженной головой, кривыми безмускульными ногами и с какой-то красной глянцевитой культяпкой вместо руки, которую он
сует прямо
в бричку.
Суета на балконе затихла. Барыня с мальчиком и господин
в золотых очках подошли к самым перилам; остальные почтительно остановились на заднем плане. Из глубины сада пришел садовник
в фартуке и стал неподалеку от дедушки. Откуда-то вылезший дворник поместился позади садовника. Это был огромный бородатый мужчина с мрачным, узколобым, рябым
лицом. Одет он был
в новую розовую рубашку, по которой шли косыми рядами крупные черные горошины.
Гудок заревел, как всегда, требовательно и властно. Мать, не уснувшая ночью ни на минуту, вскочила с постели,
сунула огня
в самовар, приготовленный с вечера, хотела, как всегда, постучать
в дверь к сыну и Андрею, но, подумав, махнула рукой и села под окно, приложив руку к
лицу так, точно у нее болели зубы.
Хохол, высокий и сухой, покачиваясь на ногах, стоял среди комнаты и смотрел на Николая сверху вниз,
сунув руки
в карманы, а Николай крепко сидел на стуле, окруженный облаками дыма, и на его сером
лице выступили красные пятна.
Калинович подал и вместе с тем счел за нужное
сунуть ей
в руку рубль серебром.
Лицо привратницы
в минуту умилилось.
Помню, уже с первых строк «Демона» Ситанов заглянул
в книгу, потом —
в лицо мне, положил кисть на стол и,
сунув длинные руки
в колени, закачался улыбаясь. Под ним заскрипел стул.
— Будешь, — сказал Ситанов и пошел на него, глядя
в лицо казака пригибающим взглядом. Капендюхин затоптался на месте, сорвал рукавицы с рук,
сунул их за пазуху и быстро ушел с боя.
Вотчим смотрел на меня с улыбкой на страшно худом
лице; его темные глаза стали еще больше, весь он был потертый, раздавленный. Я
сунул руку
в его тонкие, горячие пальцы.
У ворот на лавочке сидел дворник
в красной кумачной рубахе, синих штанах и босой. Как всегда, он сидел неподвижно, его широкая спина и затылок точно примёрзли к забору, руки он
сунул за пояс, рябое скучное
лицо застыло, дышал он медленно и глубоко, точно вино пил. Полузакрытые глаза его казались пьяными, и смотрели они неотрывно.
Шумная, жадная, непрерывная
суета жизни раздражала, вызывая угрюмое настроение. Люди ходили так быстро, точно их позвали куда-то и они спешат, боясь опоздать к сроку; днём назойливо приставали разносчики мелкого товара и нищие, вечером — заглядывали
в лицо гулящие девицы, полицейские и какие-то тёмные ребята.
Потом он очутился у себя дома на постели, комната была до боли ярко освещена, а окна бархатисто чернели; опираясь боком на лежанку, изогнулся, точно изломанный, чахоточный певчий; мимо него шагал,
сунув руки
в карманы, щеголеватый, худенький человек, с острым насмешливым
лицом; у стола сидела Люба и, улыбаясь, говорила ему...
В движениях этого сброда замечается
суета, на
лицах написано непонятие.
Предстояло новое испытание. Мне казалось, что Фрей отнесется ко мне с презрением и засмеется прямо
в лицо. Но Фрей не высказал никаких особливых враждебных чувств, а молча просмотрел мой первый опыт, молча
сунул его себе
в карман и самым равнодушным тоном проговорил...
Я заснул как убитый,
сунув лицо в песок — уж очень комары и мошкара одолевали, — особенно когда дым от костра несся
в другую сторону.
Двое конвойных с ружьями ввели
в середину каре Орлова. Он шел, потупившись. Его широкое, сухое, загорелое
лицо, слегка тронутое оспой, было бледно. Несколько минут чтения приговора нам казались бесконечными. И майор, и офицеры старались не глядеть ни на Орлова, ни на нас. Только ротный капитан Ярилов, дослужившийся из кантонистов и помнивший еще «сквозь строй» и шпицрутены на своей спине, хладнокровно, без
суеты, распоряжался приготовлениями.
Со всем тем
лицо ее выражало более
суеты и озабоченности, чем когда-нибудь; она перебегала от крылечка
в клетушку, от клетушки к задним воротам, от задних ворот снова к крылечку, и во все время этих путешествий присутствовавшие могли только видеть одни ноги тетушки Анны: верхняя же часть ее туловища исчезала совершенно за горшками, лагунчиками, скрывалась за решетом, корчагою или корытом, которые каждый раз подымались горою на груди ее, придерживаемые
в обхват руками.
Опуская
в колодец свое ведро, чернобородый Кирюха лег животом на сруб и
сунул в темную дыру свою мохнатую голову, плечи и часть груди, так что Егорушке были видны одни только его короткие ноги, едва касавшиеся земли; увидев далеко на дне колодца отражение своей головы, он обрадовался и залился глупым, басовым смехом, а колодезное эхо ответило ему тем же; когда он поднялся, его
лицо и шея были красны, как кумач.
Старик вертелся перед женщиной, щупая глазами то её
лицо, то
лицо Ильи. Она отстранила его от себя властным движением правой руки,
сунула эту руку
в карман своего капота и сказала Илье строгим голосом...
— Ну-с, прослушайте ваше показание, а потом подпишите его… — И, закрыв
лицо листом исписанной бумаги, он быстро и однотонно начал читать, а прочитав,
сунул в руку Лунёва перо. Илья наклонился над столом, подписал, медленно поднялся со стула и, поглядев на следователя, глухо и твёрдо выговорил...
Фома оттолкнулся от стола, выпрямился и, все улыбаясь, слушал ласковые, увещевающие речи. Среди этих солидных людей он был самый молодой и красивый. Стройная фигура его, обтянутая сюртуком, выгодно выделялась из кучи жирных тел с толстыми животами. Смуглое
лицо с большими глазами было правильнее и свежее обрюзглых, красных рож. Он выпятил грудь вперед, стиснул зубы и, распахнув полы сюртука,
сунул руки
в карманы.
Я сажусь «
в тую ж фигуру», то есть прилаживаюсь к правому веслу так же, как Евстигней у левого. Команда нашего судна, таким образом, готова. Иванко, на
лице которого совершенно исчезло выражение несколько гнусавой беспечности, смотрит на отца заискрившимися, внимательными глазами. Тюлин
сует шест
в воду и ободряет сына: «Держи, Иванко, не зевай, мотри». На мое предложение — заменить мальчика у руля — он совершенно не обращает внимания. Очевидно, они полагаются друг на друга.
— Никак нет-с! — отвечал тот с усмешкой. — И терпеть даже никогда не буду, потому я богат… Ну, когда тоже очень этак не остережешься, призовешь после этого «пострадавшее
лицо», как нынче их, окаянных, именуют,
сунешь ему
в зубы рублей тридцать — он же тебе
в ноги поклонится.
Наступает молчание. Катя поправляет прическу, надевает шляпу, потом комкает письма и
сует их
в сумочку — и все это молча и не спеша.
Лицо, грудь и перчатки у нее мокры от слез, но выражение
лица уже сухо, сурово… Я гляжу на нее, и мне стыдно, что я счастливее ее. Отсутствие того, что товарищи-философы называют общей идеей, я заметил
в себе только незадолго перед смертью, на закате своих дней, а ведь душа этой бедняжки не знала и не будет знать приюта всю жизнь, всю жизнь!
О господи, господи! сколько удивительных коньков есть у странствующего по
лицу земли человечества! И чего ради все это бывает?! Чего ради вся эта
суета, давка и напраснейшая трата добрых и хороших сил на ветер, на призрак, на мечтание! Сколько
в самом деле есть разных этих генералов Джаксонов, и на сколько ладов каждый человек умудряется умереть за своего Джаксона!
На нас никто не обращал внимания. Тогда я
сунул ему пол-арбуза и кусок пшеничного хлеба. Он схватил всё это и исчез, присев за груду товара. Иногда оттуда высовывалась его голова
в шляпе, сдвинутой на затылок, открывавшей смуглый, потный лоб. Его
лицо блестело от широкой улыбки, и он почему-то подмигивал мне, ни на секунду не переставая жевать. Я сделал ему знак подождать меня, ушёл купить мяса, купил, принёс, отдал ему и стал около ящиков так, что совершенно скрыл франта от посторонних взглядов.